Елецкий купец Шапошников.

После  Желудкова, еще одним известным богачом в Ельце – капиталистом считался купец I гильдии, потомственный Почетный гражданин Иван Васильевич Шапошников. Его состояние оценивалось в 10 миллионов рублей и было приобретено им от валовой торговли скотом, шерстью и мёдом.

Обладая громадным состоянием, он отличался крайней бережливостью, с годами перешедшей в безмерную скупость. По свидетельству современников, он не только не пользовался благами сего мира, но нередко отказывал себе даже в самом необходимом. Одеждой едва отличался от нищего и ел «самую скудную пищу». Весь мелкий торговый люд находился у него в рабстве. Стоило только один раз занять у него деньги по необходимости, как должник уже не мог вырваться из кабалы, платя большие проценты. Редко кто, задолжав Шапошникову, выходил потом из его зависимости. Беспощадный скряга не имел понятия о сострадании: его должники теряли не только состояние, но даже часто кончали жизнь самоубийством. Такие «подвиги» купца создали ему репутацию «обладателя проклятых денег».

Авдотья Федоровна Шапошникова была точной копией мужа и полностью разделяла все его взгляды. Жили супруги весьма своеобразно и довольно замкнуто. Родственница Шапошниковых, дочь купца Шилова, иногда гостившая у них, впоследствии вспоминала: «В доме царила могильная тишина. Не было здесь ни разговоров, ни шуток, ни каких-либо веселых развлечений; вечером даже не полагалось свечей, зажгут, бывало, в одной комнате лампадку и тем ограничивается все освещение».

Оказать помощь нуждающемуся или подать копейку нищему Иван Васильевич категорически отказывался, хотя в тоже время не прочь был жертвовать на церкви, потому что, по собственному признанию, боялся, «как бы черти за скупость не стащили его живьём в ад». На средства купца строился Троицкий мужской монастырь, кладбищенская церковь Казанской Божией Матери, а также был возобновлен Знаменский женский монастырь. По преданию, на освящении собора   Троицкого монастыря, Шапошников поинтересовался у знаменитого елецкого священника Иоанна Жданова, хорош ли новый, столь большой и просторный храм?  Прозорливый старец вздохнул, и ответил: «Храм хорош, да больно мал». И, видя удивленный взгляд купца, пояснил: «Ибо он не вместит всех, обиженных тобою».
Непомерная жадность и зависть стали причиной смерти Ивана Васильевича. Имея хутор недалеко от города, он однажды заспорил с соседним землевладельцем из-за клочка земли. Получив известие о том, что дело в суде проиграно, богач скоропостижно скончался от апоплексического удара без «надлежащего христианского напутствия».
Очевидцы уверяли, что похороны богача «представляли собой явный гнев Божий». Когда траурная процессия направлялась к кладбищу, «светлый, безоблачный летний день вдруг омрачился, надвинулась страшная туча, поднялась буря, сопровождаемая невиданной грозою. На всех присутствовавших жителей города напал панических страх. Родственники покойного разбрасывали горстями медные и серебряные деньги нищим, но последние бросали их обратно, говоря: «Не надо нам ваших денег, — они проклятые!».

После похорон, жена Шапошникова начала спешно раздавать деньги родным. При этом случился один курьёз, описанный Назаровым: «Одни богатые купцы, не желали воспользоваться «проклятым» капиталом, долго отказывались, и только по усиленной просьбе Авдотьи Федоровны нарядили к ней подводу для забрания движимого имущества. С подводой был отправлен приказчик по кличке «Ванька Хромой». Он приехал к Шапошниковой, и та, вместо домашнего скарба, навалила ему несколько мешков звонкой монеты, состоящей из золота и серебра, на сумму, как оказалось впоследствии, полмиллиона рублей, и тот сохранно привез эти деньги на двор своего хозяина.

Хозяин был человек честный и добрый, но обладал взбалмошным характером и порой любил прихвастнуть. Выйдя на балкон и увидев въезжающего во двор приказчика, он закричал:
— Ванька, что у тебя на возу?
— Деньги, господин хозяин, от Шапошникова к вам привёз; куда прикажете девать?
— Какие деньги, на что они нам? Нам не нужны «проклятые» деньги, вези их со двора долой! У нас и своих девать некуда!
Со временем выяснилось, что Шапошников прятал деньги всюду, где только мог. Так, через несколько лет после его смерти, вдова продавала на рынке разное старьё, в том числе и дорожный тюфяк. Он был настолько ветхим, что Авдотья Федоровна почти силой навязала его одному из своих родственников за 10 рублей ассигнациями. Родственник, более из-за угождения старухе, скрепя сердце, заплатил требуемую сумму и, принеся покупку домой, забросил на чердак. Через год на домашнем совете было решено вынуть из тюфяка шерсть, чтобы «употребить её на что-нибудь полезное». Когда стали пороть верх, то обнаружили, что тюфяк был почти половину набит ассигнациями, которых оказалось на 80 000 рублей.

Подобный случай произошел и с одной из прислуг Шапошниковой. Хозяйка подарила ей на память старую перину, в которой, как выяснилось позже, было спрятано 100 000.
Сама же Шапошникова, оставшись после смерти мужа наследницей его миллионов, денег на себя почти не тратила и до последнего дня зарабатывала на жизнь шитьём мешков для муки.